Ольга Владимировна Голотвина

Привычное проклятие

1. ВЫВЕСКА

Тролль возвышался в распахнутых воротах. Он был на голову выше собратьев, сгрудившихся у него за спиной. Вожак, главарь! Грудь, поросшая бурой шерстью, выпятилась так, словно вызывала на себя прямой удар тарана. Мощные ручищи обвиты мышцами, похожими на сытых змей. Ноги – как древесные стволы, только не врастают в землю корнями. Плечи такие, что кажется – сейчас тролль поведет ими и повалит столбы ворот! Харя со злобными красными гляделками и расплющенным носом, похожим на рыло кабана, могла бы навести страх даже на десяток бывалых наемников.

А уж кучка промокших, потрясенных, жмущихся друг к другу людей и вовсе была на грани отчаяния! У них не было сил не только сражаться, но даже разбежаться по двору в поисках укрытия.

Все навалилось на них быстро и страшно: и великаны-тролли, вошедшие по грудь в реку и опрокинувшие их корабль, и холодная осенняя вода, и выматывающий бег по берегу.

Тролли бегают медленнее людей, но они гораздо выносливее. Конечно, они загнали бы свою измученную дичь…

Если бы не высокий частокол, не гостеприимно распахнутые ворота. И не кряжистый седой человек, что стоял сейчас перед вожаком троллей, высоко подняв факел.

Человек был чудовищу по грудь, но глядел на него, как господин на провинившегося раба. И факел держал так, словно желал получше рассмотреть физиономию великана, хотя на дворе стоял белый день.

Беглецы с изумлением и ужасом ждали: вот сейчас тролль шагнет вперед, ударом могучей лапищи превратит голову смельчака в кровавую кашу. А потом двинется вперед, сокрушая все на своем пути.

Нет. Молчит. Не шевелится. А стая за спиной – та и вовсе отступила на пару шагов.

– Ты, Битая Рожа! – холодно и властно заговорил человек. – Осень только на двор, а ты уже по нашим краям шляешься? Зимы вам, уродам, мало?

Тролль переступил с ноги на ногу, склонил голову на короткой шее и что-то промычал.

Этот звук вывел спасшихся людей из оцепенения. Кто-то крикнул:

– Ворота! Закройте ворота, ради Безликих!

– Вот еще! – надменно отозвалась крепко сложенная женщина в синем платье. Она тоже держала факел. – Было бы из-за чего с воротами возиться! Сейчас муж этих недоумков выгонит, обедать будем… Кринаш! – повысила она голос. – Что ты с ними рассусоливаешь? Гони в шею, а то у меня еще младшенькая не кормлена!

– Сейчас! – отозвался муж, не сводя глаз с незваного гостя. – Ты послушай, что Битая Рожа вякает. Добычу свою требует! Ну обнаглели, пора опять учить!

И тут над двором зазвенел решительный голосишко:

– Уходи отсюда, Битая Рожа!

Карапуз лет четырех, выскользнув из-за подола хозяйки, бесстрашно сделал несколько шажков к воротам. Обеими ручонками он, как меч, сжимал большой кухонный нож.

Мать не остановила смелого малыша – лишь шагнула следом и с мрачной решимостью подняла факел, готовая защищать свое сокровище в любой драке.

Появление мальчугана не отвлекло его отца. Он повысил голос и заговорил медленно, почти сливая слова, так, что речь его походила на мычание тролля:

– Добычи нет. Мои люди. Моя стая. Рассержусь. Попорчу шкуру.

– Хозяин! – донеслось откуда-то слева. – Корабль вынесло на Загребущую косу!

Никто не обернулся на голос. Кринаш тоже не отвел взора от красных буркал тролля.

– Лодка на мели, – продолжил он протяжно. – Плохо. Стая берет лодку и несет сюда. Иначе сильно сержусь.

Вожак троллей шагнул назад. Соплеменники повторили его движение. Затем стая разом повернулась и бросилась наутек, словно за ними гнался отряд великого воина Керутана, прозванного Грозой Нежити. Тролли бежали, пригнувшись так, что руки почти касались земли, и на ходу громко ухали – то ли от страха, то ли от разочарования.

Спасенные люди с облегчением вздохнули. Кое-кто, обессилев, опустился на землю посреди двора. Женщины заплакали.

Кроме хозяйки, которая сунула факел в стоящее у ворот ведро с водой и спросила мужа:

– Ты впрямь ждал, что они тебе корабль притащат?

Хозяин тоже опустил свой факел в ведро и небрежно повел широким плечом:

– Ясно-понятно, не ждал. Зато уж точно не вернутся до морозов. Боятся, что и впрямь их в работу запрягу. – Он подхватил на руки малыша. – Ах ты, мой вояка!

Теперь стало видно, что он не так стар, как казалось из-за седых волос. Лет сорок пять, а то и меньше.

Женщина подобрала нож, который выронил «вояка», и зашагала к крыльцу, на ходу крикнув кому-то:

– Недотепка! Ты как за ребенком смотришь? Почему он до ножа добрался?

– Вот и все… – начал было «повелитель троллей», обернувшись к спасенным людям. Но договорить ему не дали.

– Да как же они тебя не сожрали?! – почти обвиняюще крикнула одна из женщин.

– Тролли умом не блещут, – спокойно объяснил хозяин. – Но самые тупые твари умнеют на глазах, если на них смотрит во-от такая штука!

Только сейчас – словно разрушились чары – все оторвали взгляд от своего спасителя и обернулись налево, куда небрежно указал Кринаш. И увидели то, что при иных обстоятельствах бросилось бы в глаза сразу же.

С внутренней стороны частокола была сооружена земляная насыпь, укрепленная досками. С ее вершины на округу хищно поглядывала катапульта. Настоящая. Из тех, что одним своим видом вселяют смятение в души защитников осажденного города.

– Да чтоб я сдох за бесплатно! – ахнул долговязый остролицый парень (единственный, у кого в руке был меч). – Слышь, хозяин, но она же в такую близь не ударит! За реку шарахнет, на опушке цель накроет, а здесь, в воротах… даже если лупить навесными…

– Наемник? – потеплел голос Кринаша. – Я и сам до десятника дослужился. А Битая Рожа сроду в войске не бывал. Откуда ему знать, что рядом с катапультой стоять безопасно?

– Ах, чтоб меня Серая Старуха в луже утопила! – шагнул к хозяину плотный пожилой человек с обветренным лицом. – Слыхал я про тебя, Кринаш, но чтоб этак… Ну будем знакомы. Я Фержен Лесной Шмель из Рода Нерхоут. Новый капитан «Шустрой красотки»… то есть был капитаном, пока ее тролли не потискали, «Красотку»-то… – Фержен помолчал, плечи его поникли. – А раз ей больше не плавать, так уж и не знаю, кто я теперь такой.

– Не торопись оплакивать мою давнюю подружку! – хохотнул Кринаш, ставя малыша на землю. – «Красотка» с троллями уже целовалась, а все плавает, стерва старая! Слышал, что сказал мой раб? Ее вынесло на Загребущую косу. Туда течение все прибивает – коряги, бревна… и твою лапушку. Может, сумеешь починить.

Нахлынувшая надежда потрясла Фержена, он даже не сразу понял, что говорит ему Кринаш. Ах да, спрашивает о прежнем капитане!

– Он решил осесть на берегу. Я у него «Шуструю красотку» и сосватал, дурень этакий! И ведь некого ругать, Хозяйка Зла под руку не толкала – сам вынул кошелек и денежки отдал! Знал бы, что в здешних краях так весело, потратил бы денежки поумнее.

– Ну, тролли – зимние твари. Битая Рожа в этом году что-то поспешил, осенью нагрянул… Да ладно, Многоликая с ним, с Битой Рожей! Добро пожаловать на постоялый двор, господа. Я – Кринаш Шипастый Шлем из Семейства Кринаш. Ясно-понятно, лучше б нас познакомил кто другой, не людоеды. Ну, Дагерта, – кивнул он жене, – веди женщин в дом, пусть у огня обсохнут. Господином, у которого сломана рука, займется Молчун. Остальным лучше пойти со мной к кораблю и глянуть, что из поклажи можно спасти. Прямо сейчас, а то здешние крестьяне не дураки растащить, что река к берегу прибьет. Эй, Верзила! Неси веревки, мешки, захвати обе лопаты. Может, корабль на воду спихнем, если не сильно поломан.

Как ни были путники потрясены пережитой опасностью, никто не отказался идти к выброшенной на мель «Шустрой красотке». Когда отступает смерть, будничные заботы набрасываются на человека прямо с остервенением.